Шли дни. Медленно пересыпались, неотличимые друг от друга, как песчинки в горсти. Она уже успела привыкнуть к присутствию в доме чужого, уже не настораживалась, слыша еле уловимую поступь эльфа в соседних комнатах. Каждый вечер неизменно повторялся один и тот же ритуал – завалившись на диван, она по нескольку часов лежала, уставясь незрячим взглядом в потолок, сознанием растекаясь по всему городу и пытаясь почувствовать. В первый раз опоздала, два дня спустя кукла появилась в другом конце города, а теперь прошла уже неделя, и все тихо.

…Этот город. Этот город походил на раскинувшего щупальца улиц монстра, грязной грудой ежащегося под дождем и мигающего в темноте огнями. Те, кому дано было видеть так же, как и паладину, могли рассмотреть сквозь тучи призрачного двойника этого многолапого осьминога – мутное марево, распространяющее свои придатки параллельно прямым как стрелы улицам, слепо тычущееся в окна и подворотни… и острый напряженный взгляд, шарящий разом по десяткам мест, блестящие азартом хищника глаза, глядящие вниз сквозь завесу облаков и дождя. Она видела сейчас все – и собственное тело, судорожно ловящее воздух скривившимися губами, и стоящего у окна некроманта, и рвущую кошачий трупик псину во дворе на другом краю города, но куда большее напряжение вызывала сияющая сеть, наброшенная поверх всего этого. Каждая нить резала как струна, и Урсула-призрачная, та, что висела в мутном вечернем небе, старательно обтекала их, не задевая даже вскользь – все они были надежно прикреплены к незримым сигнальным колокольчикам, готовым поднять тревогу в любой момент.
Тишина давила, но вот что-то прорвалось. Она опоздала, снова не успела понять, откуда, но тонкий темный пурпурно-фиолетовый росчерк потек, уворачиваясь от сторожащих линий, от нее самой, дрожа под пронзительным магическим взглядом… ища себе жертву.
Давай, дружок… подойди ближе.
Странная эманация, наконец, сделала выбор – мальчик, молящийся перед сном. Сильный… из него могло бы что-то получиться – его чистый зов так и тянул ближе сияющую нить, но иная, куда более сильная воля оттолкнула ее. Быстрый болезненный рывок – и одна ячейка инквизиторской сети стала шире, а на освободившемся пространстве начало рождаться что-то новое…
Она уже не стала досматривать до конца, только потянула все придатки себя в одну точку, вновь собирая себя и сливаясь воедино. Минуту спустя монахиня открыла глаза.
- Пошли. – Еле слышно прошептала она, кашлянула, прочищая горло, убедилась, что некромант находится в комнате и повторила: - Пошли. Через четыре дома отсюда. Успеем добежать.

- Устала как собака. - Буркнула она, - Пацан в коме, но я очень сомневаюсь, что он будет что-то помнить, так что на этот раз пронесло. Что там случилось?
Сгорбясь над кофе и свежими тосками, она долго с отвращением смотрела на еду, потом молча подняла глаза на некроманта, намекая, что готова внимательно выслушать его рассказ.

- Десять часов примерно. – Сообщала монахиня, старательно давя норовящую пробиться зависть. Сама она после всех разбирательств вернулась домой уже засветло – еще бы, экстраординарный случай, жертва осталась жива… Поверх этого наслаивалось еще и сказанное некромантом… все же ради хотя бы этой информации стоило терпеть его хамство и непочтительность. Кое-кто из архивного отдела в Нижнем слетит с должности. Причем слетит аккурат в подвал. За проявленную халатность, приведшую к многочисленным человеческим жертвам.
Дико хотелось сладкого – чудеса здесь стоили недешево, и тело недвусмысленно намекало, что пора бы и начать восстанавливать растраченные силы. Воины Господа ни святым духом, ни невинными душами, как это ни прискорбно, но не питаются. Впрочем, в холодильнике обнаружилась плитка горького шоколада; сев на место, она быстро зашуршала фольгой.
Возлюби ближнего своего, Урсула ла Мьер… ты на работе, а он, грубо говоря, вообще на положении то ли военнопленного, то ли особо ценного языка…
Мрачный взгляд красных от недосыпания глаз паладина смерил ближнего, жадно глотающего теплую воду. Что-то не то.
- Тебе нехорошо?

Урсула отправила в рот первый кусочек шоколада, встала, с укоризненным вздохом поставила чайник заново и достала пакет с чем-то напоминающим чайную заварку.
- Интересно... - Проговорила она, на глаз высыпав в чашку этой ароматной смеси, - А ты череп только видел? Думается мне, что не только...
Ожидая, пока закипит вода, она прислонилась к столу и посмотрела на эльфа. Если раньше он был как на ладони - его сила, ее печати, отчасти - его эмоции, то теперь маг закрылся наглухо, хотя она по-прежнему чувствовала, что ее заклятья, сковывающие мерзкий темный поток некромантской силы, по-прежнему целы.

Урсула фыркнула и отвернулась. Оскорбленная гордость боевого паладина бушевала и требовала крови, но она терпеливо заваривала чай и делала вид, что не услышала.
- Твое воспитание делает тебе честь, эльф. Такое ощущение, что тебя воспитывали при портовой таверне. - Холодно заметила она, присев напротив со своей чашкой; гвоздящий некроманта взгляд серых глаз стал совсем уж ледяным, - Набрался сил у этой побрякушки и думаешь, куда бы деть? Ну так давай сниму печати и пойдешь, прогуляешься, а? Хотя ты и с ними сейчас вряд ли на улицу выйдешь без того, чтобы привлечь к себе внимание.
С легкой ироничной улыбкой она ждала ответа. Признания в беспомощности? Заверений в верности? Она бы и рада, да вот только эти остроухие мнят о себе невесть что и даже набираются наглости звать людей Пришедшими следом... Она была из тех, кто плевал на устои братства паладинов, она всегда устанавливала четкую иерархию и не терпела ее нарушений. За что и была неоднократно в опале.

- "Здесь не место для этих звериных законов, Урсула!"
- "Вы отняли меня у зверя и сами зверя из меня сделали. Не говорите, что ждали чего-то иного, епископ..."

Святой зверь... какой глупый пафос. Но будья кем угодно, я тебе обломаю твои ядовитые клыки, змееныш. Здесь другой мир и другие правила... в этом тебе несказанно везет.

- Не будешь причинять мне вреда? - Паладинша даже отставила чашку, чтобы от смеха не расплескать чай, - Правда не будешь? Пощадишь? Спасибо, Снейк... теперь я буду спать спокойно. Великий некромант счел мою ничтожную жизнь полезной для себя и не станет спешить ее отнимать!..
Она хохотала до слез, потом, едва справившись с собой, закурила, но все равно не могла смотреть на эльфа без улыбки.

...Это уже было слишком. Она плохо понимала, зачем некромант это делает, зачем выводит ее из себя, но его дерзость уже перешагнула все дозволенные рамки. Подождав, пока он поставит чашку на стол, чтоб потом не убирать, Урсула молча встала и взглянула на него уже совсем по-другому. Ее сила, явленная целиком, ослепляла.
Помановению вскинутой в атакующем жесте руки обнаглевшего эльфа вынесло в коридор. Поправив норовящие разойтись полы халата, она вышла следом, бормоча формулу, снова направила свою силу движением ладони и почти успевший вскочить на ноги Снейк оказался распластан по противоположной стене - так же, как не так давно была распята та, первая "кукла". Придавив его так, чтобы стало тяжело дышать, Урсула остановилась в трех шагах и, зло поджав губы, смотрела, как он задыхается.
- Скажешь мне что-нибудь еще?

Она с нескрываемым интересом наблюдала, как некромант преодолевает ее заклятье и даже не стала ему мешать это делать, стараясь понять, откуда он берет силы. Урсула не боялась в этом мире никого и ничего, в том числе и Снейка, который с легкостью сорвал все ее печати и остановился перед ней, источая ненависть и ледяной холод смерти.

Холодно усмехнувшись, она посмотрела ему в лицо, готовая упредить любую прямую атаку, несколько секунд спустя ударила сама - кулаком в живот, так что эльф сложился поплам и снова отлетел к стене.
- Видел демона? - Голосом безо всякого выражения спросила монахиня, движением руки вздернув его на ноги и повторив свой удар, - Тварей помельче из этого адского выводка паладинов учат убивать голыми руками...
Она снова подняла его с пола - уже просто за шиворот, окутанный серебристым мерцанием кулак снова пошел в ход - отчетливо хрустнули ребра и подбородок некроманта залила горячая кровь.
- Тебя, гаденыш, я прихлопну одним ударом, - Она даже не запыхалась, - А если ты посмеешь еще давать волю своему ядовитому языку, я его вырву, тебе ясно?

...Боль уходила, вытесняемая чистым серебряным гневом. Если до этого она просто хотела проучить зарвавшегося щенка, то теперь перед ней был враг. Настоящий враг, способный постоять за себя, не то, что эти несчастные живые зомби... Некромант еще мгновение видел ее лицо, потом все скрыло слепящее сияние призрачной брони, возникшей на паладине, казалось, из ниоткуда. Там, под шлемом святого доспеха губы Урсулы сложились в улыбку. Как давно она не чувствовала этого... упоения. Развернувшимся крыльям было слишком тесно даже в просторном коридоре ее квартиры, и хищно шваркнувшие, точно стальные, перья померкли, пройдя сквозь стены. Такой ее видели ее войска десятки лет тому назад. Являться в таком виде перед жалким некромантом... слишком велика была честь, но соблазн был еще больше.
- Об одном попрошу - не сдавайся слишком быстро... - Монахиня словно со стороны услышала свой неуловимо изменившийся голос, а потом луч света в ее руке превратился в недлинное копье. - Ну что? Начнем?

...Ее противник по-прежнему мог тянуть силы из изнанки мира - в том, что их ему дает треклятый череп, Урсула уже не сомневалась. Они обменялись первыми выпадами; все же ей здесь теперь было несколько тесновато, хотя и эльф ничего не мог поделать с ее защитой. Светлое копье промахнувшись, прошло сквозь стену и тут же вернулось в ее ладонь.
Быть может, связаться с Винсентом?.. Варнаву нужно оставить с носом в любом случае, не собираюсь зависеть от этого сопляка...
Некромант попробовал атаковать чем-то из своего арсенала - она распустила заклятье на составляющие, даже не разбираясь, что оно должно было представлять по завершении. Лязгнули, рассекая воздух, перья - темный вывернулся как кот, уходя от атаки.
Впрочем, Винс художник. Он может помочь, даже не выходя из крепости. Всего лишь нарисовать его лицо... возможно узнать еще несколько полезных подробностей и отпустить... сюда. Ко мне. Только, проклятье, сколько на это уйдет возни... Но терпеть ЭТО я больше не намерена.
Еще несколько секунд она вяло огрызалась, всего лишь не позволяя задевать себя, а потом вымела увлекшегося эльфа в распахнувшиеся по ее жесту двери.
- Выметайся. - Раздался ее голос, приглушенный слоем металла. - Ты нарушил уже все возможные правила приличия и гостеприимства.
Раздались удаляющиеся шаги, и несколько минут спустя слегка встрепанная, но уже вполне домашнего вида женщина выкинула в узкую щель спортивную сумку, в которой что-то знакомо звякнуло.
- У тебя фора в двадцать четыре часа. После этого я начну охоту по всем правилам... - Ее глаза блестнули уже знакомым серебряным светом, - И в финале этой охоты я заставлю тебя пожалеть о том, что ты родился на свет.

Покончив с выдворением хлопотного и неприятного гостя, монахиня закрыла на все замки дверь, отключила домофон и, вычистив за пару минут все следы его паршивой магии из своего жилища, отправилась в ванную.

...Все же чего-то не хватает. - Подумала она, когда через полчаса перестилала свою постель, намереваясь наверстать всю ночную суматоху. - Пустая квартира... неуютно. Впрочем, заведу себе кота. Или кошку. Буду приходить домой, а они будут радоваться... и никакой некромантии.

Она уже примерно знала, что станет делать на следующий день - возни и вправду обещало значительно прибавиться, но зато ее дом вновь стал крепостью, за порог которой нет хода никому лишнему. Эльф же... эльф должен будет стать отличным развлечением, стоящим всей грозящей ей волокиты со старым Винсентом, связываться с которым порой не хотел даже Синод. Она не представляла, какими словами будет убеждать старого инквизитора выпустить из темницы исчадье Ада, но знала, что ей это удастся... не могло не удасться.